Открытый республиканский конкурс разработок литературного материала для детского театра

Номинация: литературный материал по мотивам произведений современной литературы (старший школьный возраст)

Постскриптум или продолжение следует?

романтическая фантазия в двух действиях  по мотивам романа Рэя Брэдбери


Бабей Татьяна Игнатьевна,
учитель театральных дисциплин,
режиссер-постановщик,
ГУО «Гимназия №10 г. Молодечно»
 
Вступительное слово

В основу пьесы по мотивам произведений Рэя Брэдбери положен рассказ «Апрельское колдовство», главы из романа «Из праха восставшие», а также материалы эссе, интервью, выступлений писателя перед различными аудиториями.
Эта пьеса подойдет для постановки в коллективе, участники которого, юноши и девушки, хотят пережить яркие и глубокие подлинные чувства и зажечь ими зрителей.
Рэй Брэдбери является одним из главных действующих лиц наряду с героями его книг. Фантастическим образом переплетаются их судьбы.                
В произведениях Брэдбери нет развлекательности в чистом ее виде, однако в них множество остродраматических, психологических моментов, которые волнуют читателя (зрителя) и заставляют еще долго размышлять над прочитанным или пережитым во время спектакля.
На вопрос, содержащийся в названии пьесы «P.S. или продолжение следует?» отвечает сам Рэй Брэдбери своей финальной фразой: «Моя задача – помочь вам влюбиться».
Все продолжится. Любовь, творчество, жизнь.
Постановка по пьесе «P.S. или продолжение следует?» образцового театра-студии «ТэсТ» «ГУО «Гимназии № 10 г. Молодечно» отмечена дипломом общественного жюри «За лучший спектакль» на Международном открытом фестивале-семинаре детско-юношеских и молодежных любительских театров «Параллельные миры – 2012».
Автор выражает признательность за сотворчество в создании спектакля выпускникам театральной студии 2012 года и Виталию Кузнецову.

Диалог с чутким читателем
Вперед, мой друг, вдогонку за героем.
Фантазий плоть с тобою нас зовет.
И счастлив я, упрям и беспокоен.
– Что ждет нас впереди?
– Опасный поворот…
Седлаю я коня. Крылатого, ты знаешь,
Высок его полет и иноходь легка.
– То всполохи зарниц иль зарева пожарищ?
Неясно видно мне – мешают облака.
Вслед за героем мчусь, мечусь и ошибаюсь.
Но нужно потерять, а уж потом найти.
Взлет над строкою – и – я снова подчиняюсь
Законам бесконечного пути.
 
Татьяна Игнатьевна Бабей

Постскриптум или продолжение следует?

романтическая фантазия в двух действиях по мотивам романа Рэя Брэдбери «Восставшие из праха», эссе «Радость писать» и материалам интервью писателя
Действующие лица:
Рэй Брэдбери – писатель.
Корреспонденты.
Семья Элиотов:
Сеси – дочь, перелетная колдунья
Тимоти в детстве.
Тимоти в юности.
Ма – мать.
Па – отец.
Ба – тысячу раз прабабушка.
Брунила – тетя Сеси.
Эйнар – дядя Сеси.
Гости на дне рождения Сеси:
Кузина Марианна.
Муж Марианны.
Кузина Лаура.
Кузен Лео.
Кузен Сэм.
Тетушки.
Йоан – сосед Элиотов.
Том.
Энн.
Мать Энн.
Юноши и девушки на дне рождения писателя и дискотеке.

Пролог

Появляются Юноши и Девушки с книгами Рэя Брэдбери в руках.
Юноши и Девушки (все вместе).
Свет рампы скрыл ваши лица,
Но между нами – нить.
Мы стоим здесь, чтобы делиться,
Вы пришли сюда, чтоб разделить.
Книги «летят» к зрителям.

Действие первое
Картина первая

На экране видеосюжет о 90-летии Рэя Брэдбери, сразу по его окончании гости писателя, а это Корреспонденты и Читатели, поют «Happy Birthday» и вручают писателю подарки.

Рэй Брэдбери. Обожаю библиотеки, театр и дни рождения.
1-й Корреспондент. Благодарю Вас за интервью, мистер Брэдбери. Разрешите еще раз Вас поздравить от имени всех Ваших читателей?
Рэй Брэдбери. Поздравляйте. Знаете, девяносто лет – это вовсе не так круто, как я думал раньше. И дело не в том, что я езжу по дому в кресле-каталке, застревая на поворотах... Сотня просто звучит солиднее. Представьте себе заголовки во всех газетах мира: «Брэдбери исполнилось сто лет!». Мне сразу выдадут какую-нибудь премию просто за то, что я еще не умер.
2-й Корреспондент. Так, может быть, уже можно записываться в очередь на интервью в день Вашего столетия?
Рэй Брэдбери. Конечно. Я уверен: за это время с вами ничего не случится! А вы, господа?
1-й Юноша. Мы молодые писатели.
1-я Девушка. Начинающие.
Рэй Брэдбери. Чудо! Мало того, что они талантливы, так еще и молоды. Замечательно, не правда ли? Располагайтесь поудобнее. Хочу, чтобы все вы чувствовали себя как дома.
1-я Девушка. Здесь столько любопытного.

Юноши и девушки с интересом осматривают комнату.

Рэй Брэдбери. Интересно? Это подарки моих читателей со всего мира.
2-я Девушка. Ой, мы же тоже приготовили подарок. (Вносится торт.)
1-й Юноша (торжественно). Мистер Брэдбери! Вас называют живым классиком.
Рэй Брэдбери. Не могу сказать, что мне это нравится, но определенно звучит лучше, нежели «мертвый классик». Знаете, главное – это чтобы крыша не съехала, душа не протухла, мозги не прокисли и стекла очков не запотели. (Все засмеялись, оживились.)
3-я Девушка. Я так себе и представляла рабочий кабинет «величайшего волшебника мира», как Вас называют.
Рэй Брэдбери. Меня так называют? Ну, в некотором смысле, чудеса действительно стали главной моей специальностью.
1-я Девушка. Так значит, это правда?
Рэй Брэдбери. О чем Вы, милая?..
2-я Девушка. О Вас ходят ужасные легенды.
Рэй Брэдбери. Например? А, минуточку, сейчас перечислю… Я не умею водить автомобиль, не летаю на самолетах… Все это правда. Что там еще?
2-й Юноша. Вы не пользуетесь компьютером, а романы печатаете на пишущей машинке?
Рэй Брэдбери. У меня их целых пять. Заметьте: им не страшен вирус, они не зависают в нужный момент.
2-й Юноша. Забавно, человек, пишущий о напичканных техникой космических мирах, создает их образы на этом… на этой…
Рэй Брэдбери. Вы хотите сказать, «раздолбанной и залитой кофе печатной машинке»? Увы, это так. При этом я уверен, что если вы поместите меня в комнату с карандашом и стопкой белой бумаги, а напротив посадите сотню людей за самые современные компьютеры, то я смогу создать нечто гораздо более интересное, чем все они вместе взятые! (Оживление.)
Шелест страниц. От монитора всего этого не получишь, там лишь сухой текст без запаха бумаги – никакой теплоты. Выхолощено. Мертво.
3-я Девушка. Какова формула Вашего успеха?
Рэй Брэдбери. Формула? Увы, ее нет. И быть не может. Писать – это все равно, что жить. А жить по формуле невозможно. Все мое творчество – это полная неожиданность. Иногда, поздно ночью, если не могу уснуть, я беру из библиотеки одну из своих книг, открываю и читаю, и всегда изумляюсь тому, что читаю. Я говорю себе: «Боже, это что я написал? Это что же нашептали мне неумолчные уста моей Музы, какие несусветные враки и вселенские истины?».
3-я Девушка. Значит, нет никакого рецепта?
Рэй Брэдбери. Есть. Рецепт вина из одуванчиков. Я поделился им со всем миром.
3-я Девушка. А как же рецепт писательского мастерства? Как сделать из чистого листка бумаги нечто, что захотят прочесть другие?
Рэй Брэдбери. Я пошутил. Рецепт совсем прост. Придумайте кого-нибудь похожего, например, на вас, кто всем сердцем чего-то хочет или не хочет. Пусть он приготовится к бегу. Потом дайте старт. И бегите следом, не отставая ни на шаг. Вы и оглянуться не успеете, как ваш герой с его великой любовью или ненавистью домчит вас до конца рассказа. Пыл его страстей воспламенит все вокруг него и поднимет на тридцать градусов температуру вашей пишущей машинки. Кстати, как вам моя старушка «Ай-би-эм-ка»? Оценили?
2-й Юноша. Вот Вы сказали – бежать за героем. А правда, что роман о семье Элиотов Вы писали 55 лет?
Рэй Брэдбери. Верно.
2-я Девушка. Это ж сколько бежать…
Рэй Брэдбери. Но это необходимо для того, чтобы за вами вслед захотели помчаться тысячи и тысячи читателей. Так что берите все, что у вас есть, и все, что вас окружает, и вперед.

Гости увлеченно слушают, в их воображении возникает семья Элиотов.

Рэй Брэдбери. Семья Элиотов? О, это люди в высшей степени причудливые, необычные. Они вполне могли бы быть, а могли и не быть, вампирами. Однако они умели не только пугать, но и бояться. Они могли бы быть принятыми за призраков. Вместе с тем порой совершали глупейшие ошибки, совсем не достойные Бессмертных... Но самой необычайной среди них была юная…
Все (подхватывают). Сеси…  
Рэй Брэдбери. О! Какая же это была увлекательная пробежка…
1-я Девушка (увлеченно читает). Но самой необычайной среди них была юная Сеси…
2-я Девушка (читает). …юная Сеси, ибо обладала способностью проникать в уши других людей, а затем – в их мысли и еще дальше, в их сны.

На авансцену выходит Сеси Элиот.

Сеси. Я могу оставить здесь свою оболочку из плоти и послать душу далеко-далеко в полет. Как славно, что я могу жить в чем угодно: в воде и камне, в деревьях и птицах, в ветре и солнечном свете. Я лечу!

Сеси вовлекает в полет всех присутствующих.

Картина вторая
Слышен плач младенца. Сеси вернулась из очередного ночного путешествия. Замечает корзину с младенцем, склоняется над ней.

Сеси. Какой поразительный цвет глаз: цвет неба за минуту до восхода. Дыхание ритмичное и неслышное, как взмахи крыльев бабочки. Как отчаянно стучит его сердце, словно сердце крошечной птицы, бьющейся о прутья клетки.

Ребенок перестает плакать. Сеси отправляется на свое излюбленное место на Высоком Чердаке, но останавливается, сделав несколько шагов, оборачивается к корзине с ребенком.

Сеси. Дом, проснись. Проснитесь, все!

Мгновение тишины – и уже слышатся голоса.
 
Ма. Что это? Ты слышал?
Па. Что слышал?
Ма. Будто звал кто-то.
Па. Да померещилось.
Ма. Ничего не померещилось!

В полутьме с одной стороны появляются силуэты Матери и Отца, с другой – тетушки Брунилы и дядюшки Эйнара.

Брунила. Что такое? Что случилось?
Ма. Эйнар! Брунила! Вы тоже слышали?
Эйнар. Лично я ничего не слышал. Я спал. А Бруниле почудилось, будто плакал кто-то… Ох ты, моя беспокойная…
Па. Вот эти женщины… Все им чудится да мерещится.

Хотят уйти. Но их останавливает появившаяся Сеси.

Сеси. Плакал. Да! Пра-пра-бабушка – и та слышала. Правда, Ба?
Ба. Ты что опять задумала, озорница?

Сеси обнимает Ба и заговорщицки прикладывает палец к губам.

Сеси (всем). Мы слышали детский плач. У нас прямо под окнами плакал ребенок.

Все подходят к окну, всматриваются в темноту.

Голоса: Ну и темень! Погода прескверная! Что ж тут увидишь?
Ба. Ох, и суетные вы, молодые. Все хотите видеть, обо всем слышать. Одно слово – беспокойство.
Эйнар. Там что-то есть на крыльце!

Отец с Эйнаром открывают дверь и выходят на крыльцо.

Па. Здесь корзина.  
Эйнар. Чужая. В таких принято носить на пикник провизию.
Ма. Ну, вот.
Па. Что вот?

Эйнар склоняется над корзинкой, снимает ткань, прикрывающую ее.

Эйнар. Здесь младенец!
Сеси. Я же говорила.
Па. Живой?
Эйнар. Вроде. Плакал же.
Сеси (уверенно). Конечно, живой.
Ма. Откуда ты знаешь, дочка?
Сеси. Он дышит. Я даже вижу его сон. Легкий…

Эйнар хочет поднять корзину, но отец останавливает его.

Па. He трогайте его, пускай лежит. Может быть, за ним явится кто-либо из простых смертных?
Брунила. Так уж и появится. Не похоже, чтобы поблизости кто-то был в такую погоду.
Йоан (подает голос из темноты). Эй, соседи. (Появляется в свете фонаря.) Что тут у вас за шум?
Эйнар. Кто тут?
Йоан. Кто-кто! Сосед ваш, Йоан, не признали, что ли?
Брунила. Да это Йоан Ужасный Несправедливый. Только его тут и не хватало.
Ма. Тсс, он не любит, когда его так называют.
Йоан. Ночь на дворе! Не спится, что ли?
Па. Да уж, не до сна. Вот.
Йоан. О! Никак младенец? А я слышу: вопит кто-то. Подкинули, что ли? И вы что же, думаете? И не думайте! Кто-то оставил его на милость бродячих собак и одичавших кошек. А вы… Эти создания вечно хнычут и стенают, а сколько от них… Мой вам совет.
Ба. Вот только твоего совета мы и ждали.
Па. Спасибо, сосед, мы сами разберемся.
Йоан. Ну, как хотите, дело, конечно, ваше. Спать не дают по ночам, а потом еще и грубят.

Йоан уходит. Мужчины вносят ребенка в дом.

Па. Заноси в дом.
Ма. Мальчик.
Брунила. Примерно недели две от роду.
Ма. Совсем крохотный!         
Па. Зеркало… Дайте мне зеркало.
Брунила. А разве в доме есть зеркало?
Па. Не помню, где я его видел.
Ма. На чердаке. (Идет на чердак.)
Эйнар. Зеркало? Зачем оно тебе?
Ба. Эйнар, тебе следовало бы помнить, что зеркало в нашем доме, где никто не имеет своего отражения, необходимо лишь для того…
Эйнар (подхватывает). …чтобы проверять чужаков, вызывающих у нас подозрение. Да я помню, только тот ли это случай? Нашли подозрительного чужака…
Па. Смотрите! Видите? Его лицо отражается! Он не такой, как мы!
Все (вторят Отцу). Он не такой, как мы!
Сеси. Не все ли равно?
Па. Может быть, все-таки разумнее вернуть назад?

Поняв, что никто не поддерживает его предложения, Па машет рукой. Ма берет ребенка на руки.

Брунила. Смотрите, в корзине есть что-то еще.

Достает книгу. Эйнар забирает книгу и читает, поднеся свечу.

Эйнар. Шекспир. Что там?
Сеси. Надо же, томик Шекспира. (Передает книгу Ба.)
Па (вдруг). Что это?
Ма. Что?
Все. Что там? Что там еще?
Ма. Тут какая-то записка приколота к его распашонке.
Брунила (читает). Тим.
Эйнар. Это, очевидно, его имя.
Ба. Сколько мне помнится, был когда-то некий святой, с детства подававший большие надежды, и звали его Тимофей.
Ба. Это ты его успокоила.
Сеси. Ты догадалась? Я послала к ребенку невидимую паутинку своей мысли, чтобы опутать его и дать ему понять, что теперь мы заодно.
Ба. Заодно?
Сеси. Я вдруг поняла, чего недостает моим странствиям. Ведь мало услышать здесь, увидеть и почувствовать там, нужно еще поделиться увиденным, услышанным и прочувствованным с кем-нибудь, кто обо всем этом расскажет.
Ба. Шекспир? Понятно… Поднесите-ка мне его поближе. Ну, что, дитя? Давай знакомиться, надежда ты наша. Я твоя Тысячу-Раз-Пра-Прабабушка.
Ма. Тим… Тимоти… Одну из комнат нашего дома легко превратить в детскую. Ты будешь звать меня просто Ма, малыш.
Брунила. Я твоя тетушка Брунила, а это дядюшка Эйнар.
Эйнар. Послушай, Тим! Наша Семья необычна. Мы бродим по ночам, летаем вместе с ветрами и странствуем с грозами, мы творим чудеса, живем тысячелетиями – или даже вечно, кто как. В общем и целом, мы – Семья, на которую можно опереться, к которой можно обратиться за поддержкой, когда…
Брунила (влюблено глядя на мужа). Я люблю тебя все больше, Эйнар.
Сеси. А я твоя сестра Сеси. Я помогу тебе, и твоя маленькая рука станет скоро сильной, проворной и ловкой и, как бы ни развернулись события, она запишет их до мельчайших подробностей.
Ма. А он сразу почувствовал твое ласковое прикосновение. (Рассматривает малыша.) Смолк.
Сеси. Забылся блаженным сном.
Ма. Как же, наверное, увлекательны осколки его безбрежных снов, Сеси.

Картина третья
Тимоти взрослеет. Наступает его 10-й день рождения.
Выносится пирог со свечами, все окружают Тимоти, задувают свечи.

Ма. Тимоти, повесь гирлянду на окно.
Тимоти (смотрит в окно на огни соседних домов). Знали бы вы, что творится сейчас в нашем доме! (Замечает Йоана, который стоит под окном.) Вы не знаете? Вы ничего не слышали?
Йоан (мрачно бурчит). Ничего не знаю! И с чего ты взял, что я слушал?
Тимоти. Ну что вы! Об этом знают все! Мне сегодня исполнилось 10 лет!
Йоан. И что из этого?
Тимоти. Как! Вы не знаете? Вы не знаете, что бывает, когда человеку исполняется 10 лет?
Йоан. Не имею ни малейшего понятия.
Тимоти. Придут гости. И все будут дарить мне подарки. Будет очень весело! И вы тоже можете прийти! «Откушать деньрожденного торта», – так говорит Ма.
Йоан. Ты думаешь, она мне будет рада?
Тимоти. Конечно. Все будут рады. Ведь они так любят меня! Приходите!
Йоан. Посмотрим…
Тимоти. Какой-то он… невеселый!

В доме кутерьма. Расставляются стулья, вешаются украшения. Тимоти помогает взрослым в приготовлениях. Брунила вывозит Ба в кресле.

Ма. Тимоти, принеси еще пару салфеток.
Брунила. Захвати еще несколько лент, малыш.
Тимоти (возвращается). Я не малыш! Мне 10!
Эйнар. Брунила, он не малыш. Ему 10! И он сейчас принесет нам воздушные шары.
Брунила. Надо же. Уже 10. (Тимоти.) А где ленты?
Ма. Салфетки, Тим. (Тимоти убегает и тут же возвращается с салфетками.)
Брунила. Помоги-ка нам, Тим. Без тебя нам не справиться.
Ба. Тим, сбегай за свечами в кладовую. Сегодня мы зажжем их побольше.
Эйнар. Тим! Да у тебя выросли крылья! Крылья, Тимоти, ты летишь!
Тимоти. Дядюшка, дядюшка!.. Ох, как высоко! Ба! Смотри. Я лечу.
Па (ворчит). Не ко времени вы тут разлетались. Эйнар, открой парадную дверь.
Эйнар. Что, малыш, понравилось? А, Тимоти? Так-то.
Ма. Тимоти, помоги отцу.
Тимоти. Па, а почему дядюшка Эйнар такой большой?
Па. Ага.
Тимоти. Что ага? Он великан? (Отец слишком занят, чтобы ответить.) Па, ну, мне же интересно. Семь футов в нем будет?
Па. Тимоти, я еще столько должен успеть сделать до прихода гостей! Мне не управиться, если ты будешь отвлекать меня своими наивными вопросами.
Тимоти. Какими вопросами?
Ма. Не обижайся на отца. Он, как хозяин дома, старается все предусмотреть, а потом уделить внимание всем гостям. Мы все так любим тебя. Не забывай об этом.

Появляются Кузины.

Ба. А вот и гости. Я знала, что они будут первыми. Твои кузины.
Тимоти. Нет-нет! Первой меня поздравила моя любимая сестренка Сеси. Она подарила мне воздушного змея. (Вздыхает.) Только потом она полетела в своем волшебном сне куда-то далеко, за два океана, кого-то спасать. Но она обещала скоро вернуться. И тогда…
Па. Добрый день, племянницы. Тимоти, встречай гостей. (Тимоти бежит к гостям.)
Тимоти. Здравствуйте, кузина Марианна. Здравствуйте, кузина Лаура.

Кузины подхватывают Тимоти.

Кузина Марианна. Тимоти, ты такой славненький. А правда, что у тебя есть свое собственное зеркало и ты в нем отражаешься?
Тимоти. Да, это так, кузина Марианна.
Кузина Лаура. Ты, наверное, разговариваешь с ним: «Свет мой, зеркальце, скажи…».
Тимоти. Нет, я так не говорю, дорогая кузина Лаура. Я просто смотрю каждый день, не растут ли у меня крылья.
Кузина Марианна. Хороший мальчуган, забавный, зря ты задаешь ему каверзные вопросы и пытаешься поднять его на смех.
Ма. Марианна, Лаура! Это так мило с вашей стороны, что вы пришли поздравить Тимоти.
Кузина Марианна. Он так вырос!
Тимоти (подходит к Ба, жалуется). Они смеются надо мной! И все спрашивают, спрашивают. Я теряюсь.
Ба. Всякий мужчина может теряться рядом с такими симпатичными кузинами. А вопросы? Это обычное женское любопытство.

Появляются Кузены.

Тимоти. Здравствуйте, дорогой кузен Сэм! Здравствуйте, дорогой кузен Лео!

Тимоти подхватывают кузены.

Кузен Сэм. Тим, а почему ты всегда носишь с собой в кармане дюжину свечных огарков? (Сочувственно.) Может быть, ты боишься темноты?
Кузен Лео (презрительно). Ты боишься темноты!?
Тимоти. Нет, просто я люблю свечи.
Ма. Сэм! Лео! Я так признательна вам за внимание к нашему мальчику. Разрешите пригласить вас…
Кузен Лео. Странный он какой-то.

Начинает звучать танцевальная музыка, Кузены и Кузины танцуют. На конец танца появляются Эйнар с Брунилой. Раскланиваются со всеми.

Ба. Пожалуйста, я очень тебя прошу, сделай это. Никого не бойся. Я с тобой.
Тимоти. Я хочу сказать.

Эйнар ставит стул и поднимает на него Тимоти. Незамеченным остается вошедший Йоан.

Тимоти. Я хочу сказать всем спасибо за поздравления. И еще… Сказать… Я хочу… (Решительно.) … поскорее вырасти и стать таким, как мои братья и сестры. Я так мечтаю быть на них похожим. Я хочу уметь плести из волос разные штуки, как Лаура, заставлять влюбляться без памяти, как это делает Марианна, читать умные книги, как Сэм, и быть уважаемым, как Лео. И создать семью, как наши Па и Ма. И я никого и ничего не боюсь.

Оглядывается на Ба, та одобрительно кивает. Пауза. Все переглядываются и затем аплодируют. Мать и Отец подходят к Тимоти.


Эйнар. Вот так та-а-а-а-к!
Марианна. Какой смышленый!
Лаура. Он умеет быть любезным.
Лео. Вот уж чего не ожидал.
Сэм. Он вырастет настоящим мужчиной. Молодчина, Тим.

Гости, прощаясь в менуэте, выходят. Появляется Йоан.

Йоан. Да-а-а. Вырос.
Ба. Никак Йоан! Принесла нелегкая.
Па. Чем обязаны?
Йоан. Так именинник пригласил. Сказал, что все его тут любят и рады всякому, кто (Подражает.) «придет откушать деньрожденного торта».

Тимоти спрыгивает со стула.

Тимоти. Ну, конечно. Правда, Ма? (Берет торт и подносит его Йоану.)
Йоан. Вырос, подкидыш! Окреп. А, помнится, умещался в корзине для пикника.

Ма забирает торт, загораживает собой Тимоти.

Ма (Йоану, подчеркнуто холодно). Ты можешь угоститься.
Йоан. А я не ем сладкого. Это не мой вкус.
Ба. Да уж, видно, только желчью тебе и питаться.
Йоан. А вы не очень-то любезны. (Уходит.)
Тимоти (вслед). Йоан!
Па. Пусть уходит.
Тимоти. О чем это он, Па? (Отец в замешательстве.)
Ма. Это он о корзине, в которой сейчас ты хранишь свои игрушки. А когда-то ты был таким маленьким, что сам умещался в ней.
Тимоти. Корзина? Нет, я спрашивал о другом. Он назвал меня… подкидышем.
Брунила (прерывает Тимоти). Как-то тихо у нас, не по-праздничному.

Многозначительно смотрит на Эйнара. Эйнар вдруг хватает Тимоти на руки и подбрасывает вверх.

Эйнар. Полетаем, племянничек?
Тимоти. Не надо, дядюшка Эйнар… Почему Йоан сказал, что я подкидыш?
Эйнар. Подумаешь, сказать можно что угодно. Вот про меня говорят, что я летаю по ночам.
Тимоти. Да, я знаю. Так это неправда? И ты никогда не летал?
Брунила. Ну что ты! Еще как летал! Бывало, все белье мне пересушит!
Эйнар. Брунила, да что ты чушь несешь.
Брунила. И никакая не чушь. Ты что, забыл? Бывало, я попрошу: «Закинь-ка наверх полдюжины простыней. В смысле, за облака. Они там вмиг просохнут».
Эйнар. Брунила! Простыни… Разве это главное, когда есть крылья?
Брунила. А это как посмотреть. Если погода была ясная, так я тебя и не просила. А вот если дождь…
Тимоти. Погодите! Так крылья были?
Эйнар. Крылья-то на месте.
Тимоти. Значит, они просто испортились? Но может быть, их можно починить!
Эйнар. Дело не в крыльях. Во время одного из ночных полетов я повредил глаза и перестал видеть в темноте. А днем-то куда полетишь? Тут же увидят и подстрелят.
Тимоти. Какое несчастье! (Вдруг.) Дядюшка Эйнар! Но ведь летают же днем воздушные змеи. Постойте… Значит… Если нарядиться воздушным змеем... Дядя Эйнар! Я знаю! Надо просто … (Тащит огромную коробку, открывает ее и достает воздушного змея.) Это подарок Сеси. Она не обидится. Она поймет. (Отрывает у змея многоцветный хвост и протягивает его потрясенному Эйнару.)
Эйнар. Слушай! Теперь мне не нужно ночи! Тим! Я буду летать в любое время. Каждый день, и никто не догадается, никто меня не подстрелит, и я... Я свободен! Слышишь, Брунила, зачем мне ночь? Я могу летать днем! И ночь ни при чем! Теперь каждый день летать буду, круглый год! Господи, да зачем же я трачу время попусту! Смотрите!
Ба (остается одна). Вот уж воистину: спаси – и спасешься.

Картина четвертая
Тимоти. Сеси! Сеси! Где же ты теперь? Мне так нужно кое-что тебе сказать.
Сеси (подходит сзади к Тиму, закрывает ему глаза руками). Я уже здесь. Хотя еще мгновение назад немножко полетала вместе с твоим любимым дядюшкой. Обожаю парить в мыслях тех, кто счастлив!
Тимоти. Так ты все знаешь? Сеси, значит, ты не обиделась на меня?
Сеси. Не обиделась.
Тимоти. Ни капельки? И ты не перестанешь со мной разговаривать?
Сеси. Конечно, нет.
Тимоти. Значит, ты можешь ответить мне… Сеси! А откуда я, Сеси? Может быть, я все-таки пришел через окно Высокого Чердака, как и вся наша семья?
Сеси (решилась). Ты не пришел, Тим. Тебя нашли. В корзине, оставленной у двери дома. При тебе была записка с твоим именем. И томик Шекспира.
Тимоти. Кого?
Сеси. Это великий писатель.
Тимоти. И что? Что это значит?
Сеси. Я думаю, что это значит, что ты тоже станешь писателем.
Тимоти. Но я хочу стать волшебником.
Сеси. Ты станешь великим писателем и напишешь всякие интересные истории о нашей семье. Твои крошечные кулачки с самого начала стремились писать.
Тимоти. Но что писать, Сеси, что?
Сеси. Начнем с буквы «А».
Тимоти (недоверчиво). А? (Понимает, что Сеси шутит.)
Сеси и Тимоти (вместе). А-а-а-а! (Начинают бегать и резвиться.)
Тимоти. Сеси! Понимаешь, Сеси, я хочу сделать что-нибудь такое, чтобы меня все заметили. Пожалуйста, ну, пожалуйста, помоги мне стать таким, как вся наша семья. Эх, если бы на моих плечах проросли крылья... (Задирает рубашку и показывает голую спину.) Смотри! Никаких признаков. Никакой надежды полетать!
Сеси. Да зачем тебе летать?
Тимоти. А тебе? Зачем летаешь ты?
Сеси. Просто из любопытства.
Тимоти. Ничего себе… просто. Я, кстати, тоже очень любопытный! Эх! Никакой надежды стать волшебником.
Сеси. Не торопись, Тимоти! Все случится. Ты добьешься всего, о чем мечтаешь. Ведь совсем не обязательно уметь летать в компании молний или проходить сквозь стены, чтобы называться волшебником. Сегодня ты уже совершил маленькое чудо, когда отказался от очень дорогого для тебя подарка и сделал счастливым дядюшку Эйнара. (Тимоти вздыхает.)
Сеси. Ты остался без моего подарка…  И потому я готова подарить кое-что еще. Я выполню твое самое заветное желание…
Тимоти (не веря своему счастью). Ты возьмешь меня с собой в путешествие?
Сеси. Именно. Прямо сейчас. (Тимоти вскакивает.) Только для этого тебе нужно уснуть.
Тимоти. Понятно. Все взрослые обещают всякую всячину, когда хотят уложить детей спать.
Сеси. Ты мне не веришь? (Пристально смотрит ему в глаза.)
Тимоти. Верю. (Засыпает.)
Тимоти и Сеси путешествуют.

Картина пятая
Вместо Тимоти-мальчика появляется Тимоти-юноша.
Тимоти. Какая увлекательная игра – прятки! Но это просто непостижимо, сестренка, как тебе удается проникать повсюду и быть всем.
Сеси. А я не могу постигнуть того, как все это можно облечь в слова и заставить тех, кто читает, все это увидеть. Я бы слушала тебя день и ночь. Как это там у тебя… «Бледно-желтая луна, взошедшая над иллинойскими просторами, заменила воду в реках сливками» …
Тимоти. … «и превратила дорожную пыль в платину». После наших путешествий мысли приходят в порядок и чудесным образом выливаются на бумагу. (Пишет и потом читает.) «Высоко-высоко, выше гор, ниже звезд, над рекой, над прудом, над дорогой летела перелетная колдунья…»
Сеси. Теперь я? (Предлагает слово.) Невидимая…
Тимоти (подхватывает). Невидимая, как юные весенние ветры.
Сеси. Свежая…
Тимоти. Свежая, как дыхание клевера на сумеречных лугах...
Сеси. Потрясающе красиво. И очень верно. А теперь говори поскорей, не задерживай добрых и честных людей… Итак, что не ускользнуло от твоего писательского ока на сей раз?
Тимоти (угадывает). Ты жила в цветах.
Сеси. Каких?
Тимоти. На этот раз в призрачных шарах одуванчика.
Сеси. Так. Но недолго.
Тимоти. Разумеется, ведь он разлетелся от первого же моего дуновения.
Сеси. Негодный!
Тимоти. Отдыхала в деревьях.
Сеси. Верно.
Тимоти. Сидела в прохладной, лимонно-зеленой, как мята, лягушке рядом с блестящей лужей.
Сеси. Надо же! Рассмотрел!
Тимоти. Бежала в косматом псе и громко лаяла.
Сеси. Подумать только! Как ты догадался?
Тимоти. Это было нетрудно. Собачьему лаю вторило эхо. Оно металось вдали, между амбарами.
Сеси. Я тебя не понимаю.
Тимоти. Не понимаешь? Как должно было эхо отозваться на собачье «гав-гав-гав»?
Сеси. Ав-ав-ав.
Тимоти. Ну, вот. А оно откровенно хохотало. Ха-ха-ха. Тебя выдала твоя смешливость.

Сеси осознает свою оплошность и смеется.

Сеси. Ну… я просто не смогла сдержаться.
Тимоти. Сестренка, сколько же в тебе озорства!
Сеси. Любопытства! (Выхватывает у Тимоти лист рукописи, читает.) «Вот она поеживается в капле росы, повисшей на железных воротах, а через несколько мгновений в аккуратном, щеголеватом сверчке греется на пыльном гудроне дороги». Как, ты и это заметил? Или? Погоди! Это было в прошлое наше с тобой путешествие? Нет! Я вспомнила. Это было тогда, когда я путешествовала без тебя. Как ты об этом узнал?
Тимоти. Я не знал, я просто предположил, что так может быть.
Сеси. Тим, когда ты был маленьким, ты хотел быть волшебником. И ты им стал. Ты настоящий волшебник слова.
Тимоти. Нет, Сеси. Это обычная человеческая фантазия. Волшебство – это по твоей части. Ну, как… Как удается тебе проникать во все и всех? Эх! Повезло же мне с Музой!
Сеси. Может, ты и преувеличиваешь мое скромное участие… Однако не скрою, приятно…
Тимоти. Кстати, что это за история с кузиной Марианной? Говорят, ты ей здорово помогла несколько лет назад?
Сеси. Марианна? Там как раз все было чрезвычайно просто, хотя, конечно, очень забавно…
Тимоти. Я совсем не помню, какой она была раньше.
Сеси. Марианна была девчушкой, неприметной, как крот; волосенки на ее голове-шарике сбивались, словно пучок корешков. Марианна болталась в собственной юбке, как язычок в колокольчике, только никогда не звенела при ходьбе, а просто перекатывалась с каблука на каблук. Она не отрывала взора от травы и тротуара под ногами, она смотрела вам в подбородок, если вообще различала вас, и никогда не глядела выше ваших глаз.
Тимоти. Я не помню ее такой.
Сеси. Ее матушка отчаивалась, что Марианна никогда не выйдет замуж и ничего не добьется в жизни. Тогда я…
Тимоти. Погоди. Я попробую угадать. Тогда ты вселилась в Марианну.
Сеси. Верно. Я вошла в нее, как ладонь в перчатку. Марианна запрыгала, забегала, заверещала, ее желтые глазенки заблестели. Кузина принялась покачивать юбкой, распустила волосы, и они рассыпались сверкающей накидкой по полуобнаженным плечикам. Она с упоением хихикала и звенела, словно развеселый язычок заливающегося колокольчика своего платья.
Тимоти. Но ты же покинула ее.
Сеси. Да. С Марианной разразилась истерика: пропало то, на чем она вся держалась! Целый день она пролежала пластом. Но привычка теперь уже захватила ее. Что-то от меня осталось, и Марианна начала отслеживать привычки, продумывать их и вспоминать, как это было, когда я находилась в ней, и очень скоро уже снова бегала, и кричала, и хохотала без моей помощи.
Тимоти. Дальнейшее мне известно. Марианна зажила полной жизнью: вышла замуж и теперь преуспевает. Правда, ее муж Вильям-личность престранная. Послушай, а что это за история?
Сеси (перебивает). Тим, ты останешься почемучкой на всю свою жизнь. Дай же мне отдохнуть…
Тимоти. Да-да. Непременно отдохни. А я попробую записать. Что я только что пережил. (Тимоти делает несколько шагов, оборачивается к Сеси. С благодарностью.) С помощью моей Музы, конечно.

Картина шестая
Па и Ма делают ночной обход дома.
Ма. Слышишь? Тимоти все стучит на своей машинке целыми ночами.
Па. Знаешь, он все больше становится похожим на тебя.
Ма. Да. Милый мой мальчик.
Па (заглядывает в комнату Сеси). Спит. Круглые сутки. (Безнадежно качает головой.) Если ты сможешь объяснить мне, какой от ее снов толк по дому, я всухомятку съем пару занавесок с веранды. Проспит от заката до рассвета, потом встанет, позавтракает и опять на боковую, до самого вечера. Лежит себе на своем любимом чердаке, под сотрясаемой ветрами крышей.
Ма. Она слушает голоса погоды и дальних мест и знает, что происходит за далеким морем, о чем свистит непогодь, налетевшая с вечных льдов, и что нашептывает жаркое лето тропических морей.
Па. И что с того?
Ма. Э, что ты такое говоришь, от нее масса пользы. Да если хочешь знать, она одна из самых полезных членов Семейства.
Па. И как же она из своих снов умудряется тебе помогать?
Ма. Каждый день миллионом способов. Для меня посылает свой ум к бакалейщику узнать, что у него есть; забирается в голову мясника – и мне не надо далеко ехать, если он еще не рубил мяса. Она предупреждает меня о сплетницах, которые собираются в гости проболтать весь день. И вообще есть шесть сотен других вещей!
Па (подтрунивает). Миллион и шесть сотен? Ладно-ладно, убедила. Надо постараться, чтобы завтрашний…
Ма. Уже сегодняшний.
Па. Да, чтобы сегодняшний день ее рождения прошел не хуже прежних.
Ма. Деньрожденный торт готов, в доме праздничный порядок.
Па (про себя). И все-таки нужно будет с Сеси поговорить… Настоять, чтобы она подобрала себе какое-нибудь настоящее дело.
Ма (про себя). Обсудим после торжества. К тому времени ты можешь и передумать.
Па. Я сказал что-то вслух?
Ма. Нет, дорогой, но это вовсе не обязательно в нашей семье.

Действие второе
Картина первая
Тимоти. Сеси! Просыпайся, сестренка. С днем рождения! Все в доме с нетерпением ждут, когда ты выйдешь к гостям, чтобы поздравить тебя с 17-летием…
Сеси. Тсс! Дай досмотреть сон.
Тимоти. Сеси, гости на пороге!
Сеси (потягивается). Все. Досмотрела.
Тимоти. Ну, тогда с добрым утром, сестренка. Откуда вернулась?
Сеси. Из-под лесного сугроба.
Тимоти. И как там?
Сеси. Весна!..
Тимоти. С днем рождения!
Сеси. А что ты мне подаришь?
Тимоти. Догадайся.

Пристально смотрит ему в глаза, Тимоти отводит взгляд.

Сеси. Догадалась, да? (Подлизывается.) Тим, ты такой… замечательный. Такой… добрый… Такой…
Тимоти. Примечательный… Если ты пообещаешь сейчас же идти к гостям, то я … (Сеси быстро кивает в знак согласия, вскакивает.)
Сеси. Ну же. Скорее! Название или жизнь.
Тимоти. «Перелетная колдунья».
Сеси. Ты дописал рассказ обо мне?
Тимоти. Да. Ты будешь читать его первой.
Сеси. И немедленно. Это хоть как-то скрасит однообразие моих именин.
Тимоти. Ну, они не так уж и однообразны.
Сеси. Тим… Когда я увидела тебя впервые, ты был таким крохой. А мне… Знаешь, сколько было мне?
Тимоти. Конечно. Семнадцать.
Сеси. Вот. Прошло столько лет – ты стал взрослым, а у меня одни именины в точности похожи на другие. Потому что мне всегда семнадцать. И каждый год в назначенный для этого день слетаются все мои жеманные кузины и назойливые кузены, готовые всю ночь водить менуэты под потолком, вокруг канделябров.
Тимоти. Все они хотят произвести самое приятное впечатление.
Сеси. А бесконечные деньрожденные советы тетушек и дядюшек уморят любого.
Тимоти. Это чтобы умножить твою мудрость.
Сеси. Мудрость? Мою? Ну, ты же прекрасно знаешь, что они не так бесхитростны и бескорыстны, чтобы являться в этот день исключительно для преумножения моей мудрости. (Голосом Кузины.) «Сеси, а не могла ли бы ты… превратить меня… в стрекозу». (Голосом Кузена.) «Дорогая кузина, организуйте мне полет на Луну». (Своим голосом.) Мой иллюзион волшебных странствий – вот их цель.
Тимоти. Ма права, когда говорит, что после твоих ночных путешествий в тебе остаются отзвуки десятка языков и складов ума, а уж философии… в достаточном количестве, чтобы переспорить Платона и Аристотеля.
Сеси. Она так говорит?
Тимоти. Но меня сегодня ты не переспоришь. Всему свое время. Я обещал маме, что разбужу тебя и мы спустимся вниз. Ты выслушаешь все поздравления от родных…
Сеси. И сразу сюда…
Тимоти. Нет, не будем нарушать заведенный порядок.
Сеси. Но это может затянуться…
Тимоти. Зато потом у всех будет столько впечатлений… И вот когда за столом начнутся привычные разговоры, можно будет улизнуть, и мы вернемся сюда. И тогда …
Сеси. Тимоти, ну неужели ты позволишь, чтобы я умерла от скуки прежде, чем… (Тимоти отрицательно качает головой.)
Сеси (она решила, что Тимоти согласился с ее доводами). Ну вот и умница!
Тимоти. Сеси… Смерть от скуки тебе не грозит. Ты будешь жить вечно. И тебе всегда будет 17. Нас ждут.
Сеси. Обманщик! (Просит.) Одним глазком…
Тимоти. Сеси, нет.
Сеси. Ну только одну страничку. Последнюю. Очень интересно, чем закончится.
Тимоти. Потом.

Сеси выхватывает рукопись из его рук и читает вслух.

Сеси. «А теперь Высокий Чердак вспоминал будущее» … Вспоминал будущее? «До которого какие-то часы» … Забавно! «И ждал, когда ночные видения вступят в свои права». Замечательно… «Высокий Чердак шептал. Сеси слушала, и в ней зрело нетерпение. В суматохе крыльев, путанице мглы, и туманов, и душ, подобных лентам дыма, она увидела свою собственную душу, свои желания. «Поспеши, – думала она. Скорее, о, скорее! Мчись вперед. Лети. А зачем?». (Переворачивает страницу.)
Тимоти. Сеси! Я прошу тебя. Не сейчас…
Сеси. И зачем? «Я хочу влюбиться». (Задумчиво.) Какая милая глупость!
Тимоти. Что ж, попробую написать что-нибудь умнее. А милую глупость мы доверим ветру. (Пытается бросить рукопись за окно чердака.)
Сеси. Нет, Тим! Я даже ветру не уступлю первенства. (Подает Тимоти руку.) Поторопимся к гостям… Чтобы скорей вернуться…

Картина вторая

Ма. Не видно ли гостей?
Па. Скоро появятся. На день рождения Сеси они несутся во всю прыть – только бы не опоздать к началу самого интересного.

Появляются гости.

Па. Дорогие гости, мы так рады всем вам.
Ма. Мы так рады. Именинница сейчас выйдет. Располагайтесь поудобнее.
1-я Тетушка. Обожаю дни рождения этой девочки. Они всегда обещают столько интересного.
2-я Тетушка. Я уже не могу дождаться нашего любимого аттракциона.
Кузен Сэм. Признаюсь, я тоже весь в нетерпении.
Муж Марианны. О чем это они?
Кузина Марианна. Я должна была предупредить, но я хотела сделать тебе сюрприз.
1-я Тетушка. Она полнится возможностями и обещаниями, как созревший гранат зернами.
Кузина Марианна. В ней есть все ощущения всех живых существ, больших и крошечных…
Кузен Сэм. Близких и далеких.
Кузина Лаура. Это так увлекательно, когда она всего тебя… (Делает хватательное движение.) и отправляет… (По секрету Сэму.) В прошлый раз она меня отправила…
Муж Марианны (недоуменно). Я так ничего и не понял.
Кузина Марианна. Видишь ли, моя кузина – большой оригинал даже для нашей семьи. Она может извлечь твою душу и все твои мысли и пересадить куда угодно: в любое животное, или растение, или камень, что уж закажете.
Муж Марианны. О! А давайте попросим, чтобы стать луной; мгновенье – и ты увидишь сквозь безразмерную космическую пустоту, как твой бледный свет красит спящие города цветом надгробий и бесприютных призраков.

Все умолкают и переглядываются, из этого состояния всех выводит скрип открывающейся двери. Появляется Ба.

Муж Марианны. Это кто?
Кузина Марианна. Ба. Точнее, тысячу раз прабабушка.
Ба. Мое почтение. Рада видеть. И вы здесь?! Ну, не будем забывать о цели вашего прихода.
Кузина Лаура. Что вы, мы как раз об этом и говорили только что.
Ба. Да слышала я, о чем вы здесь говорили. Я другое имею в виду. Как будем поздравлять?
Кузен Лео. А, Вы об этом…
Эйнар. Есть предложение!

Все окружают Эйнара, шушукаются и, приняв решение, прячутся. Тимоти за руку ведет Сеси в залу. Там пусто.

Сеси. Мы с тобой ничего не перепутали?
Тимоти. Да нет.

И вдруг со всех сторон выбегают гости и многочисленные родные. Все поют «Happy Birthday». Сеси обнимают, целуют, заваливают подарками.
Сеси. Уважаемые тетушки и дядюшки. Бесценная Ба! Дорогие кузены и милые кузины! Я благодарю всех за подарки.
Па. А теперь – танцы!

По окончании танца Ма выносит торт. Тимоти забирает его и проносит перед всеми, ставит на середину. Его задувают все вместе.

Сеси. А теперь мой традиционный подарок всем. Чего вам сегодня хочется? Попробую угадать.
Кузина Лаура. Я...
Сеси (прочла ее мысли). Понятно.
Лаура и Сэм (вместе). А может…
Сеси. Попробуйте.
Кузен Лео. Не могла бы ты...
Сеси. Ты уверен, что хочешь именно этого?
Кузен Лео. Да!
Сеси. Будет исполнено! (Обращаясь ко всем.) Ну что ж… Я буду сеятелем, бросающим пушинки семян на ветер, чтобы позже, в другом месте, они распустились цветами.
Муж Марианны. Не понял. Я не хочу в цветочки.
Кузина Лаура. А я хочу.
Кузина Марианна. Это была шутка.
Сеси (она уточняет, правильно ли прочла желания своих гостей). Итак, ты, Лео, хочешь оказаться в плотной, упрямой плоти дерева?
Кузен Лео. Да, и наутро проснуться…
Кузина Лаура (хохочет). И слушать пение птиц, слетевшихся на твою зеленую голову.
Сеси. А вы попросили, чтобы стать тебе чистым весенним дождем…
Кузина Марианна. Именно.
Кузина Лаура. И озорничать…
Кузина Марианна. … и литься на всех без разбору.
Сеси. Вы, тетушки…
Тетушки (умоляюще). Тсс!
Сеси (тоном заговорщицы). Будет исполнено.
Сеси. Я правильно поняла, что ты, Сэм хочешь взлететь в дыме паровоза, снятого в первом фильме братьев Люмьер?
Кузен Сэм. Да, я давно хотел сняться в кино. Только я хотел бы не просто взлететь, а клубиться…

Желания всех исполняются. Сеси задумчиво отходит в сторону.

Сеси. Хочу влюбиться.
Ма (тревожно). Терпение.
Па. Не забудь, ты не как все.
Ма. Наша семья вся особенная, необычная.
Па. Нам нельзя общаться с обыкновенными людьми, тем более вступать в брак. Не то мы лишимся всего: бессмертия, семьи, нашей семьи, своей магической силы.
Ма (озабоченно). Ну, скажи, разве ты захочешь утратить дар волшебных путешествий?
Па. То-то...
Ма. Так что будь осторожна.
Па. Будь осторожна!
Картина третья

Сеси за руку тянет Тимоти в свою комнату.

Сеси. Я выполнила все условия.
Тимоти (отдает рукопись). Будь осторожна!
Сеси (с грустной улыбкой). Где-то я это уже слышала.

Сеси жадно читает рукопись страницу за страницей.

Сеси. «Высоко-высоко, выше гор, ниже звезд, над рекой, над прудом, над дорогой летела Сеси. Весна... Сегодня ночью я побываю во всем, что живет на свете» (Решительно.) Если я такое странное и невзрачное создание, что сама не могу надеяться на любовь, влюблюсь через кого-нибудь другого. (Внимательно всматривается в лица зрителей.) Боишься?
 
Картина четвертая

Сеси решительно устремляется навстречу своим мечтам, но ее останавливают голоса родных: «Осторожнее, Сеси! Будь осторожнее!».
Сеси закрывает уши руками, чтобы не слышать предостережений. Голоса родных стихают, вместо них слышится девичий голос, напевающий незатейливую мелодию.

Сеси. Там, возле фермы, кто-то есть. В весеннем сумраке видно не очень ясно. Это девушка лет двадцати…

Энн не видит Сеси, лишь подчиняется ее колдовской воле.

Энн. Девятнадцати… Не больше!
Сеси. Девятнадцати…
Мать Энн. Энн! Ты собиралась на танцы…
Энн. Нет. Не с кем.
Мать Энн. Вот как? А мне показалось... Ты целый день напеваешь и вертишься перед зеркалом…
Энн. Да, я все время пою, потому что… поется, потому что мне так хочется. И вертится.
Мать Энн. А почему бы тебе не потанцевать с Ником? А разве плох Арчи? Или, например, Том.
Энн. О! Нет! Только не Том. Этого еще не хватало!
Мать Энн. Принеси воды! (Энн, пританцовывая, идет к колодцу.)
Сеси (с интересом наблюдает за девушкой). Она достает воду из глубокого каменного колодца. И поет.

Лишь на мгновение Сеси отвлекают голоса родных: «Сеси! Будь осторожна!».

Сеси. Сеси, не трусь! Зеленым листком упасть в колодец (пробует носком воду). Лечь на нежный мох и посмотреть вверх, сквозь темную прохладу. Миг – и я в невидимой суетливой амебе, миг – и я в капле воды! Ух! (Ей щекотно и прохладно.) Холодная кружка несет меня к горячим губам девушки.
Сеси. Пей! В ночном воздухе мягко отдались глотки. (Энн вытирает губы.) Сеси поглядела вокруг глазами этой девушки. Ее тонкими ноздрями уловила запах незнакомой среды. Розовыми раковинами ее ушей вслушалась в окружающий девушку мир.
Сеси. Знает ли она, что я здесь?
Энн. Кто там?
Сеси. Это всего-навсего ветер.
Энн. Всего-навсего ветер.
Сеси. Как сильно бьется юное сердце! Какое чудесное тело у этой девушки! Нежная плоть облекает, скрывая, остов из лучшей, тончайшей кости. Мозг словно цветущая во мраке светлая чайная роза, рот благоухает, как легкое вино. Под упругими губами – белые-белые зубы, брови красиво изогнуты, волосы ласково, мягко гладят молочно-белую шею. Нос задорно смотрит вверх, на луну, щеки пылают, будто два маленьких очага. Чутко пружиня, тело переходит от одного движения к другому.
Энн. Чутко пружиня, тело переходит от одного движения к другому…
Сеси. Чутко пружиня, тело переходит от одного движения к другому и все время как будто что-то напевает про себя. Быть в этом теле, в этой голове – все равно что греться в пламени камина, поселиться в мурлыканье спящей кошки, плескаться в теплой воде ручья, стремящегося через ночь к морю… а мне здесь славно.

Энн берет зеркало и смотрится в него.

Сеси. Как тебя звать?
Энн. Энн Лири (встрепенулась). Зачем я это вслух сказала?
Сеси. Энн, Энн. Энн, ты влюбишься.
Том. Энн!

Слышны шаги и голос Тома.

Энн. Это ты, Том?
Сеси (повторяет с разной интонацией, словно пробуя на вкус). Это ты, Том? Это ты, Том.
Том. Кто же еще?
Энн. Я с тобой не разговариваю!
Том. Да? (Протягивает Энн шляпу, в которой сложены яблоки.)
Сеси. Нет! (Энн взмахнула рукой, задела шляпу, яблоки рассыпались.)
Энн. Смотри, что ты натворил! (Делает шаг с намерением поднять яблоко, оступается. Капризно.) Ой! Это все из-за тебя!
Том (становится на колени, дует на ногу Энн, подшучивая). Какая травма!
Энн. Отойди! (Бросает шляпу Тома подальше.)
Том. Го-о-ол! (Том подхватывает Энн и кружит ее.) Го-о-ол!
Энн. Отпусти. (Колотит Тома по спине, тот ставит ее на землю.) Уходи.

Том поднимает с земли яблоко, вытирает о рубашку и отдает девушке.

Энн. Спасибо!
Том. Вот как, ты умеешь быть вежливой?
Энн. Только не с тобой!
Сеси. Тсс, говори ласково.

Энн хочет уйти, но вместо этого подходит к Тому и нежно гладит его по щеке. Вдруг опомнилась.

Энн. Я с ума сошла!
Том. Верно. Ты хотела… поцеловать меня?
Энн. Не знаю. Уходи, уходи! (Хочет убежать, но лишь ходит по кругу вокруг Тома, подчиняясь воле Сеси.)
Том. Почему ты не убегаешь? Я тебя не держу. Ты передумала? Пойдешь сегодня со мной на танцы? Это очень важно. Я потом скажу почему.
Энн. Нет.
Сеси (требовательно). Да! Я еще никогда не танцевала. Хочу танцевать. Я еще никогда не носила длинного шуршащего платья. Хочу платье. Хочу танцевать всю ночь. Я еще никогда не была в танцующей женщине, папа и мама ни разу мне не позволяли. Собаки, кошки, кузнечики, листья – я во всем на свете побывала в разное время, но никогда не была женщиной в весенний вечер, в такой вечер, как этот... О, прошу тебя, пойдем на танцы!
Энн (после паузы). Хорошо. Я пойду с тобой на танцы, Том.
Сеси. А теперь – в дом, живо! Тебе еще надо сказать матери, умыться, достать платье, утюг в руки, за дело!
Энн. Мама, я передумала.
Мать Энн (появляясь). Ты о чем?
Энн. Я иду на танцы.
Мать Энн. Что это на тебя вдруг нашло, Энн? Тебе ведь не нравится Том!
Энн (задумалась). Верно.
Сеси (подсказывает). Но ведь весна!
Энн. Сейчас весна.
Сеси. И такой чудесный вечер для танцев.
Энн. ...для танцев. (Смотрится в зеркало.)
Энн. Эй ты! Кто ты сегодня вечером?
Сеси. Семнадцатилетняя девушка. Ты меня не видишь. А ты знаешь, что я здесь?
Энн. Не иначе в меня вселилась апрельская ведьма.
Сеси. Горячо, горячо! А теперь одеваться. Ах, как сладостно, когда красивая одежда облекает пышущее жизнью тело! Лечу к Тому, проникну в его голову, посмотрю, что чувствует в такую ночь парень двадцати двух лет.
Сеси. Энн, поторапливайся. Том скоро будет здесь!
Энн. Подождет.
Мать Энн. Ты с кем говоришь?
Энн (вдруг). Да не пойду я ни на какие танцы.
Мать Энн. Что такое? (Возвращается Сеси.)
Сеси. Что такое?
Энн. Я его ненавижу!
Сеси. Нельзя ни на миг оставить.
Мать Энн. Энн! Том здесь. Не заставляй его ждать. Сейчас же иди, и никаких фокусов. Что это на тебя нашло?
Энн. Пусть уходит!
Сеси. Энн!
Энн. Нет-нет, я его ненавижу!
Сеси. Теперь иди!
Энн. Нет!
Сеси (приказывает). Ступай!
Мать Энн. Что это на тебя нашло?
Энн. Ничего, Ма. Спокойной ночи. Мы вернемся поздно.
Сеси. Какой сегодня чудесный вечер!
Энн. Какой чудесный вечер!
Том. Ты какая-то странная. (Том в полной уверенности, что говорит с Энн.)
Сеси (радостно соглашается). Да, я странная.
Том. Ты на себя не похожа.
Сеси. Сегодня да.
Том. Ты не та Энн Лири, которую я знал.
Сеси (загадочно). Совсем, совсем не та.
Энн (отчужденно). Совсем не та.
Том. У меня какое-то нелепое чувство.
Сеси. Насчет чего? (Смотрит ему прямо в глаза.)
Том. Насчет тебя. Твои глаза, не возьму в толк.
Сеси. Ты видишь меня?
Том (озадаченно). Ты вроде бы здесь и вроде бы где-то далеко отсюда.
Сеси. Да.
Том (нежно, но настойчиво). Почему ты пошла со мной?
Энн. Я не хотела.
Том (удивленно). Так почему же?..
Энн (капризно). Что-то меня заставило.
Том (настойчиво). Что?
Энн (раздраженно). Не знаю.
Сеси. Спокойно, тише... тише... Вот так. Кружись, кружись.

Они кружатся в танце втроем.

Том. Энн, было время, я любил тебя, ты это знаешь.
Энн. Знаю.
Том. Но ты всегда была так переменчива, а мне не хотелось страдать понапрасну.
Энн. Ничего страшного, мы еще так молоды.
Сеси. Нет-нет, я хотела сказать… (Сеси подхватывает.) Ты высокий, ты самый красивый парень на свете. Сегодня чудесный вечер, я на всю жизнь запомню, как я провела его с тобой. (Берет руку Энн.)
Том. Что с тобой сегодня? То одно говоришь, то другое. Сама на себя не похожа. Когда мы стояли с тобой у колодца, я вдруг почувствовал: ты как-то переменилась, сильно переменилась. Стала другая. Появилось что-то новое... мягкость какая-то... Я тебя по старой памяти решил на танцы позвать. Поначалу спросил просто так. А тут эта мягкость… Не знаю, не умею сказать. И смотрела не так. И голос не тот. И я знаю: я опять в тебя влюблен.
Сеси (отчаянно). Не в нее, в меня!
Том. А я боюсь тебя любить. Ты опять станешь меня мучить.
Энн (отстраненно). Может быть.
Сеси. Нет-нет, я всем сердцем буду тебя любить! Энн, скажи ему это, скажи за меня. Скажи, что ты его всем сердцем полюбишь.
Том. Я уезжаю. Нанялся на работу, сто миль отсюда. Ты будешь обо мне скучать?
Сеси (поспешно). Да.
Энн (равнодушно). Да.
Том. Так можно поцеловать тебя на прощание?
Сеси. Да.

Энн подошла и поцеловала Тома в щеку.

Сеси. Энн! Подними руки, обними его!
Сеси. Я люблю тебя. Я здесь, это меня ты увидел в ее глазах, меня, а я тебя люблю, хоть бы она тебя никогда не полюбила.
Том. Не понимаю, что это делается?.. Только сейчас...
Сеси. Да?
Том. Сейчас мне показалось... Неважно. Отвезти тебя домой?
Энн. Да уж, пожалуйста.
Сеси. Все можно отдать, ничего не жалко, чтобы быть с ним вместе с этой ночи и навсегда.
Голоса родных. Будь осторожна. Неужели ты хочешь потерять свою магическую силу? А ты ее потеряешь, если выйдешь замуж за простого смертного. Берегись. Ведь ты этого не хочешь?
Сеси. Да, хочу. Я даже этим готова поступиться хоть сейчас, если только я ему нужна. И не надо больше метаться по свету весенними вечерами, не надо вселяться в птиц, собак, кошек, лис – мне нужно одно: быть с ним. Только с ним. Только с ним.
Энн. Том.
Том. Да?
Энн. Если ты когда-нибудь, в будущем, попадешь в Гринтаун в Иллинойсе – это несколько миль отсюда, – можешь ты сделать мне одолжение?
Том. Возможно.
Энн. Можешь ты там зайти к моей подруге?
Том. Зачем?
Энн и Сеси (вместе). Это моя хорошая подруга... Я рассказывала ей про тебя. Я тебе дам адрес. Минутку. (Сеси пишет в воздухе, Энн подает Тому записку.)
Энн. Вот. Разберешь?
Том (читает). «Сеси Элиот. Тополевая улица, 12, Гринтаун, Иллинойс».
Энн. Зайдешь к ней как-нибудь?
Том. Как-нибудь.
Сеси. Обещаешь?
Том (в сердцах). Какое отношение это имеет к нам? На что мне бумажки, имена?

Он комкает листок, но не выбрасывает, а кладет бумажный шарик в карман.

Сеси. Пожалуйста, обещай!
Энн. ...обещай...
Том. Ладно-ладно, только не приставай!
Сеси. Я устала. Не могу больше. Пора домой. Силы кончаются. У меня всего на несколько часов сил хватает, когда я ночью вот так странствую... Но на прощание...
Энн. ...на прощание.

Сеси целует Тома. Энн уходит. Сеси и Том кружат в танце.
 
Картина пятая
Сеси возвращается домой. Силы оставили ее. Появляется Тимоти.

Сеси. Это я тебя целую.
Тимоти. Ма! Па! Где вы? Дядя Эйнар! (Замечает Сеси.) Сеси! (Опускается перед ней на колени.) Случилось… (Обхватывает голову руками.)
Сеси (едва слышно). Ты не виноват, Том…
Тимоти. Ты… Сеси… ты что-то сказала, Сеси?
Сеси (в забытьи). Том…
Тимоти (вздыхает, отчаянно). Том!
Тимоти решительно направляется к печатной машинке.

Картина шестая

На авансцене Тимоти и Том. Том достает из кармана записку, читает.
Тимоти увлекся своим замыслом, печатает. И, словно подчиняясь его волшебной писательской воле, Том бросается на поиски своего призрачного счастья. За ним вдогонку устремляются Юноши и Девушки.
Том находит Сеси, и, прежде чем уйти с любимым, она прощается с Тимоти. Сеси и Том уходят.

На авансцене появляются Юноши и Девушки. Разгоряченные бегом, они обращаются к писателю с вопросами.

Девушка. Мистер Брэдбери. А что, по-вашему, человек?
Рэй Брэдбери. Мы – невозможность в невозможной вселенной.
Юноша. Вы верите в чудеса? Лично я – нет.
Рэй Брэдбери. Никогда не подвергай сомнению чудеса, когда они происходят.
Девушка. Ваше основное занятие?
Рэй Брэдбери. Моя работа – это помочь вам влюбиться.

На экране появляется портрет Рэя Брэдбери и его подпись.

Конец.